По законам военного времени

Июль сорок первого года обернулся для Киева не просто жарким месяцем, а предвестником неминуемой катастрофы. Фашистские дивизии, словно неумолимая стихия, рвались к древним стенам города, и каждый рассвет лишь усиливал гнетущее напряжение, витавшее в воздухе. В этой атмосфере нарастающего хаоса, когда привычный мир рушился на глазах, работа Ивана Рокотова, одного из лучших следователей киевской военной прокуратуры, приобретала особую, порой невыносимую тяжесть. Ему приходилось сталкиваться с преступлениями, множившимися на фоне всеобщего смятения, где грань между обычным криминалом и диверсией стиралась. Внезапно из Москвы прибыл Николай Мирский, заместитель главного военного прокурора РККА, человек с решительным взглядом и четкими целями. Его появление ознаменовало создание особого отдела в структуре фронтовой прокуратуры, призванного действовать в условиях, когда каждый день мог стать решающим. В этот отдел, помимо Рокотова, вошла Светлана Елагина – бывшая следовательница Днепропетровского УГРО, чьи острый ум и несгибаемый характер должны были стать незаменимыми в предстоящей борьбе. Теперь Рокотову и Елагиной предстояло распутывать клубок самых запутанных и опасных дел, охватывающих не только передовую линию обороны в Киевском укрепрайоне, где грохотали орудия, но и тыл – сам город, где обстановка была не менее взрывоопасной. Под покровом военного времени, когда закон казался хрупким, активизировавшийся преступный мир не просто поднимал голову, но и начинал налаживать зловещие связи с проникающими в город немецкими диверсантами. Эти враги изнутри стремились подорвать оборону, сеять панику и дезорганизацию. Более того, даже среди тех, кто должен был защищать народ, находились беспринципные представители советской власти, не брезговавшие наживаться на страданиях сограждан, усугубляя и без того тяжелое положение. Их миссия была не просто расследованием, а отчаянной борьбой за выживание города и его жителей, где справедливость и законность подвергались жесточайшим испытаниям, а цена ошибки была неимоверно высока.